Символ Святой Руси

Мистическая география

Символ Святой Руси

Сообщение Sergey 06 сен 2010, 09:27

Г.Я.Мокеев и М.П.Кудрявцев рассказывают в своей статье об отражении христианских символов в архитектуре нашего государства...

Изображение Изображение

Г.Я.Мокеев М.П.Кудрявцев

Источник: http://www.voskres.ru/architecture/symbol.htm

Символ Святой Руси

Отражение становления государства в становлении архитектурных символов


Греческое слово "символ" - это знак, знамение, цель, небесное явление... Поэтому символ понимается расширительно как всякий знак, имеющий условное значение для известной группы лиц. Отсюда следует, что с содержанием и формой символа нужно знакомиться. Весь древний языческий мир почитал символы, и в жизни они играли большую роль. Символам христианского средневековья также свойственна условность и загадочность скрытых в них смыслов.

С принятием христианства на Русь оказались перенесенными и символические представления христиан о храме, граде, даже о земле как творении Божием. И представления эти были хорошо усвоены, даже развиты. В этом смысле целесообразно коснуться нескольких московских градостроительных символов, не просто бытовавших в сознании людей, а воплощенных в структуре Москвы, ее градостроительной композиции. Выше уже рассказывалось о двух символических памятниках: "Соборной Руси" и "Воинской славы", включенных с XIV века в структуру и облик столицы. Теперь можно также коротко рассказать о четырех культово-градостроительных символах - своеобразных священных образах древней Москвы: "Доме Пресвятой Богородицы", "Втором Иерусалиме", "Третьем Риме" и "Небесном Граде".

В центре Москвы до сих пор стоят в линию с запада на восток четыре крупных знаменитых постройки: Большой Успенский собор, столп Ивана Великого, Спасская башня, собор Василия Блаженного. В сочетании с другими зданиями и сооружениями города эти символические постройки и обозначили четыре священных образа древнерусской столицы. Раскрыть, понять, рассказать о них не просто. Отчасти потому, что скудны исторические материалы, или же потому, что образы были в разной степени проявлены; к тому же они представали и в переплетенном друг с другом виде - что обнаруживается в их тесном соседстве, расположении в едином градостроительном организме.

Образцом молитвенного вручения города охранению Пресвятой Богородицы считается Константинополь. Сделал это устроитель города, принявший христианскую веру, римский император Константин Великий (306 - 337 гг.). В нашем Царском летописце об этом написано так: "Паки царь с патриархом и со святители, собрав весь священнический чин, тако же и весь Синклит царский, и множество народа, сотвориша литию, мольбы... И молением дающе хвалу и благодарение всемогущей и живоначальной Троице: Отцу и Сыну и святому Духу и Пречистыя Богоматери; и предаша град и всяк чин людский вруце святей владычицы Богородицы Иодигитрие, сиречь Наставницы, глаголюще: "Ты убо всенепорочная владычеце Богородице человеколюбивая естеством суще не остави град сей достояния Твоего, но яко мати христианскому роду, заступи, сохрани и помилуй его, наставляя и научая во все времена... И вси люди рекоша "Аминь!"

Об охранении Константинополя Пресвятой Богородицей постоянно напоминалось в молитвах, было записано в книгах, нашло отражение в архитектуре, искусстве, нумизматике... Так, над южными дверьми храма св. Софии имелось мозаичное панно (976 - 1025 гг.), изображавшее сидящую на троне Богоматерь, которой император Константин подносит модель города Константинополя, а император Юстиниан (527 - 565 гг.) -модель храма св. Софии. На византийских монетах императоров Андроника II и Михаила IX Палеологов (1282 - 1320 гг.) изображены стены Царырада с находящейся среди них Влахернской иконой Богородицы -как небесной покровительницы города.

После строительства в первой половине XI века великим князем Ярославом Мудрым (в крещении Георгием) огромного христианского Киева, первый русский митрополит Иларион, также в присутствии множества народа, совершил в 1049 году "молебствия" на освещение города. Затем вспоминая и как бы обращаясь к покойному великому князю Владимиру - крестителю русских, он говорил: "Добр же зело и верен послух сын твой Георгий... иже Дом Божий великыи святыи Его Премудрости созда (храм св. Софии) на святость и освящение граду твоему... И славный град твой Кыев величьством яко венцем обложил, предал люди твоя и град святей всеславнеи скорей на помощь Христианом святей Богородицы. Ей же и церковь на Великых вратех създа во имя первааго Господьскааго праздника святааго Благовещения".

В Константинополе и Киеве посвящение главного собора св. Софии Премудрости Божией (ЛоГосу-Слову) отнюдь не противоречило идее покровительства городу Пресвятой Богородицы. В Константинополе престольный праздник св. Софии приходился на Рождество Христово и связывался с Девой Марией через воплощение Бога Слова-Христа. В Киеве престольный праздник иконы св. Софии - <Премудрость созда себе дом" - совпадал с днем Рождества Богородицы. Позднее на Руси большинство главных городских соборов стали посвящать Богородичным праздникам. Это же было сделано во Владимире Залесском. Отметив посвященеие стольного города Пресвятой Богородицы,летописи говорят затем неоднократно о ее попощи в обороне города. Так, под 1175 годом "володимерцы же бьяхуся с города святей Богородица... и святая Богородица избави град свои..."; под 1176 годом: "Бысть радость велика во граде Володимери и просла-виша вси всемогущего Бога и Пречистую его Матерь, скорую помощъницу граду своему, заступившу его от великих бед и люди своя укрепи, и не вложи им страх в сердци".

Из всех христианских праздников после праздника Светлого Воскресения Христова русский народ больше всего стал почитать праздник Успения Пресвятой Богородицы, называя его "Богородичной пасхой" (15 августа по ст. стилю). Русский человек ощущал великую истину слов тропаря этого праздника: "Во успении мира не оставила еси, Богородице". И живо чувствовал, что через Свое успение Пречистая Матерь Божия стала еще ближе, еще дороже верующим, ибо сделалась Ходатаицей за них перед престолом Возлюбленного Сына Своего, "в молитвах неусыпающей" и "в предстательствах непреложным упованием". Вот почему главные храмы главных городов Руси оказались посвящены именно празднику Успения Пресвятой Богородицы. В XI - XIII веках они украсили Галич, Владимир Волынский, Смоленск, Рязань, Владимир Залесский.

Московский собор Успения Пресвятой Богородицы, как уже отмечалось, строился в 1326 - 1328 годах сразу же с предвидением главенства в русской земле как самого храма (кафедра главы русской церкви митрополита, мощи первого московского митрополита Петра), так и города Москвы (стол великих князей русской земли, мощи первого великого московского князя Юрия Даниловича). Даже сегодня вызывает восхищение решительный шаг митрополита Петра в сторону возвеличивания маленькой тогда Москвы, естественно поддержанный местным князем Иваном Калитой. До этого времени город находился под небесной защитой св. Николая Чудотворца, а с появлением в Кремнике храма во имя Успения Пресвятой Богородицы город перешел под покровительство самой Царицы Небесной.

Но если Владимир Залесский был "городом Пресвятой Богородицы", то в отношении Москвы укоренилось своеобразное северо-западное понимание заступничества через "Дом Пресвятой Богородицы", где под "Домом" разумелись три понятия: храм, город и его земля-волость. "Домом Пресвятой Богородицы" смоляне называли Успенский собор, город Смоленск, Смоленскую землю; "Домом святой Софии" новгородцы называли свой Софийский собор, Великий Новгород, Новгородскую землю; "Домом святой Троицы" псковичи называли свой Троицкий собор, Великий Псков, Псковскую землю; "Домом святого Николы" был Изборск - храм, город, волость. Там же на северо-западе существовали "Дома" св. Михаила Архангела, св. Георгия, свв. Косьмы и Дамиана...

В Москве новое "триединое" понятие "Дом Пресвятой Богородицы" укоренилось с конца XV века после возведения Аристотелем Фиораванти нового Большого Успенского собора. Произошло это под воздействием новгородцев и псковичей. Иван III в 1478 году присоединил Новгород к Москве; несколько сот знатных новгородских бояр, купцов, ремеслинников расселил среди москвичей, расточил по другим городам Государства. То же было проделано его сыном I Василием III после "взятия Псковского" в 1510 году.

Триединое понятие часто употреблялось так, что I трудно уяснить, о чем в частности идет речь: о храме, I городе или земле. Козьма Минин в 1612 году призы вал в Нижнем Новгороде: "Православные люди! Похотим помочь Московскому Государству - встанем все I как один за русскую землю, за Дом Пресвятыя Богородицы!" А когда нижегородское народное ополчение взяло 22 октября штурмом Китай-город Москвы, I затем вынудило поляков и литовцев сдать Кремль, неведомый летописец событий подытожил: "И тако очистил Бог Дом Пречистые Богородицы Вселенской и всех московских чудотворцев от безБожныя литвы" (о чудотворцах в XVII веке уточнялось: "Петра, и Алексея, и Ионы, и Филиппа").

Собор Успения Пресвятой Богородицы в Московском Кремле, в самом сердце святой Руси - заветнейшая святыня русского народа. В нем находилась Владимирская чудотворная икона Божией Матери, короновались русские великие князья, цари, позднее - императоры, избирались первосвятители русской Церкви. По этому "Дому Пресвятой Богородицы" стала величаться "Домом Пресвятой Богородицы" вся столица, а затем и вся Московская Русь ("Поясом Пресвятой Богородицы" называли в XV - XVI веках пограничную реку Угру, где Русь освободилась от тата-ро-монгольского ига).

Архитектурное, градостроительное воплощение символа "Дома Пресвятой Богородицы" в Москве осуществлялось не только с возведением в центре Кремля Большого Успенского собора, но и со строительством множества храмов во имя Богородицы на территории города, посвященных другим Ее праздникам. Незримое присутствие Богоматери на русской земле, в Москве было явлено через многочисленные чудотворные иконы. Они были видимыми знаками, символами покровительства Царицы Небесной русскому народу и Государству. По вере русских людей от икон этих источались многочисленные чудеса: больные вылечивались от болезней и недугов, другие спасались от бед, третьи обретали счастье и прочее. А в критические моменты, угрожавшие иногда самому историческому существованию русского народа, по усердной молитве перед этими иконами, Пресвятая Богородица воистину поднимала дух русских людей, чудесно спасала русскую землю от страшных разорений, а русский народ - от погибели. В этом отношении знаменательны два исключительно русских праздника, посвященных Богоматери.

Одним таким чисто русским национальным праздником явился праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Много раз русские люди ощущали покровительство, чудесное заступничество Божией Матери в самые критические моменты своей жизни. А шатер церкви Покрова Пресвятой Богородицы не просто поднялся в середине собора св. Троицы на Рву (храма Василия Блаженного), но вместе с собором - в центре всей Москвы. Чудесный символический памятник напоминал и о татаро-монгольском иге, и о победе на Куликовом поле, и об освоБождении от ига на Угре, наконец, о спасении Руси после битв под Казанью и Астраханью.

Центр Москвы украсил и собор Казанской Божией Матери, причем праздник в Ее честь стал другим чисто русским национальным праздником, посвященным Заступнице русского православного народа в пе-

слова Тропаря иконе Казанской Божией Матери, написанного во время великой смуты в русской земле:

"Заступнице усердная, Мати Господа Вышняго, за всех молиши Сына Твоего, Христа Бога нашего, и всем твориши спастися, в державный Твой покров прибегающим. Всех нас заступи, о Госпоже, Царице и Владычице, иже в напастех и скорбех, и в болезнех, обремененных грехи многими, предстоящих и молящихся Тебе умиленною душею и сокрушенным сердцем, пред Пречистым Твоим образом со слезами, и невозвратно надежду имущих на Тя избавления всех зол, всем полезная даруй, и вся спаси, Богородице Дево, Ты бо еси Божественный покров рабом Твоим".

В Кремле церкви Благовещения Богородицы были возведены на Сенях московских великих князей (царей), в митрополичьем (патриаршем) Чудовом монастыре; церковь Рождества Пресвятой Богородицы - на Сенях великих княгинь (цариц). А по самому городу Москве не счесть храмов и придельных церквей, поставленных во имя Пресвятой Покровительницы и Заступницы, чудотворных икон Божией Матери: Ахтырской, Благовещения, Боголюбской, Введению во храм, Владимирской, "Всех скорбящих Радости", "В скорбех и печалех Утешению", Гребневской, Грузинской, Донской, "Живоносный источник", Знамению, Иверской, Корсуньской, "Неопалимой Купине", "Нечаянной радости", Одигитрии, Покрова, Ржевской, Смоленской, Страстной, Толгской, Троеручице, "Умилению", Успению, Устюжской, "Утоли моя печали", Целителышце, Федоровской и многим другим. Удивительно ли, что Москва, наполненная такими храмами, иконами, в которых и перед которыми москвичами ежедневно воссылались Небесной Царице молитвы, называлась "Домом Пресвятой Богородицы".

Традиция уподоблять город святому граду Иерусалиму также была известна со времен крещения Руси. Киевский митрополит Иларион говорил в 1049 году: "Он (Константин Великий) с материю своей Еленой крест от Иерусалима принесоша, по всему мироу своему расславлына, веру утвердиста. Ты же (Владимир) с бабою своею Ольгою принесоша крест от нового Иерусалима - Константина града, по всей земли своей поставиша, оутвердиста веру".

Золотые ворота Киева возведены и названы по подобию с воротами Константинополя и Иерусалима, а Золотые и Железные ворота Владимира Залесско-го - по подобию с Иерусалимом. И снова цепочка символических отождествлений тянется к Москве. Но когда она дотянулась до нее, когда идея Москвы как Второго Иерусалима утвердилась в ней - неизвестно.

По словам позднего сказителя, Петр митрополит пророчествовал: что в Москве "яко по Божию благо-

Словению Всемогущия и Живоначальныя Троицы и Пречистый Его Богоматери, и церквей Божиих будет и монастырей святых бесчисленное множество, и наречется сей град Вторый Иерусалим. И многим дер-жавством обладает, не только Россию, но и во вся страны прославится в восточные, и южные страны, и северныя; и пообладает многими ордами до теплаго моря и до студенаго окияна; и вознесется Богом дер-жавство десницы Его отныне и до скончания миру". В Софийской летописи в сказании "О Московском взятии от царя Тохтамыша и о пленении земли Рус-кыя" говорится: "Боже! Приидоша языцы в достояние Твое, оскверниша церковь святую Твою, положиша Иерусалима, яко овощное хранилище...". Наименование Москвы Иерусалимом, "Новым Сионом" встречается и позднее. В знаменитом "Плаче о пленении и конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского Государства" начала XVII век; I можно прочесть: "О Христе Царю, о Спасе и Слово Божие и Боже... Им же и в Нем же преславная глаголющаяся Божия слова глас, и великаго Царя и Бог; граде и Всечистая Богоматери, како твой же велико именитый и преславно царствующий град Москва, иже самой земли око, иже вселенней светлость, увы, угасе кто даст главе моей воду и очима моима источник горьких слез неисчерпаемых? И восплачут дщери нова го Сиона, преславно царствующего града Москвы..." В соответствии с подобными представлениями о структуре Москвы появились "иерусалимские" символические элементы, причем не просто в названиях, словесных отождествлениях, но и в градостроительных.

Сначала возле Москвы начали появляться поклонные горы, конечно, по подобию с Поклонной горой Иерусалиме. Посетивший в начале ХП века святой город игумен Даниил писал о нем: "И тут есть гора ровна, близ пути града Иерусалима, яко версты одно: вдалее, и на той горе сседают людие с коней и пеши вси людие ходят и поклоняются Христиане святому Воскресению".

В подражание Иерусалиму в Москве появилось Лобное место, возможно еще при Василии III (ск. 1533 г.) хотя упоминается оно впервые под 1549 годом. На нем после ужасного пожара города 1547 года и бунта Москве Иван IV (Грозный) отслушал молебен митрополита Макария, затем говорил народу о причина: бедствий в Государстве. Причем Лобное место Москвы имело значение не места казни, как в Иерусалиме ветхозаветном, но христианское значение места, освященного спасительной жертвой Христа. На московском Лобном месте служились молебны, с него оглашались народу царские указы.

В отличие от городов и монастырей Западной Европы, где в ХП-ХVII веках отмечали символический крестный путь Спасителя на Голгофу, московское Лобное место со времени митрополита Макария оказалось, наоборот, связано с христианским празднованием Входа Господня в Иерусалим в неделю Ваий или Вербное Воскресенье.

Традиция возникла в начале XVI века в Новгороде, затем перешла в Москву. Митрополит Макарий пояснял Ивану IV (Грозному), как еще император Константин Великий совершал "конюшенное" служение: вел под уздцы коня Папы Сильвестра, заповедав таковое творить и в последующие времена. Поэтому и молодой царь участвовал в совершении этого чина, что подтверждают свидетельства иностранцев. По чину середины XVII века это уже происходило так: "Патриарх, взем Евангелие в руку, а в другую крест золотой, и блаГословляет Государя крестом, и садится на осля. И Государь ведет осля за повод, а патриарх на ослята блаГословляет крестом народ. И идут во град к Соборной церкве (символическое действо входа Христа в Иерусалим). И как войдут в Спасские ворота, и ключарь повелит звонить на Кирилловском подворье и везде, а верба идет перед ними. И пришед к Соборной церкви, вербу поставляют на мосту против дверей, что к Грановитой палате, и ведет Государь осля до Соборной церкви..."

В 1532 году, также при Василии III, возле столпа Ивана Лествичника была заложена церковь Воскресения Христова (точнее Обновления храма Воскресения Христова во Иерусалиме), законченная лишь в 1552 году. В 1555 году Иван Грозный и митрополит Макарий перенесли в нее также церковь Рождества

Христова с Милославского двора, "и собор уставили". Еще в XVII веке этот собор именовался " Воскресенским, что под колоколами" (1669 г.).

Собор Воскресения Христова стоял фактически посреди огромной Кремлевской площади, составленной двумя площадями по его сторонам: Соборной и Ивановской. Он занял центральное положение во всем Кремле как в плане, так и в композиции будучи пристроен к столпу Ивана Лествичника (позднее - Ивана Великого). Иерусалимский символ стал центральным и во всей градостроительной композиции Москвы. Однако формы его лишь отдаленно напоминали свой образец и были к тому же приспособленными под навеску колоколов. Прошло немного времени и встал вопрос о более точном воспроизведении образа.

В начале XVII века царь Борис Годунов задумал разобрать Успенский собор и возвести здесь украшенный драгоценностями храм святая святых: "И камень, и известь, и сваи - все было готово, и образец был деревянный сделан по подлиннику, как составляется святая святых; но вскоре его (царя) смерть застигла". "Паче меры" намеревались украсить в храме Гроб Господень: "Во утворении топази оны, и бисеры многоцветными, яко лящею весь посыпан,.. драГости и умоделие хитрости дивяся; уму же и даже от предел своих уступати, зраку же очес от каменноблистаний светлостей различья, сияний луч едва в местех им своих устояти... множае камен честных з бисерами и существа самого злата превозношение взыде,.. Златосиянен весь и каменно-бисеро и златовязно устроити".

Поскольку иерусалимский храм Воскресения Христова был воздвигнут на месте реальных событий Распятия и Воскресения Христова, он по воззрению христиан не мог быть повторен в других местах. Поэтому Воскресенские храмы строились в память Обновления (то есть освящения после восстановления) храма Воскресения, происшедшего в царствование Константина Великого в 335 году. Именно такой храм стоял возле Ивана Великого.

В народном сказе "Беседа Иерусалимская" есть любопытные строки: "А что с тое стороны восточныя восходит лучь солнца красного осветить всю землю светорусскую, то будет на Руси град Иерусалим Начальный, и в том граде будет соборная и апостольская церковь Софии Премудрости Божией о семидесяти верхах, сиречь святая святых".

Если в Кремле возвести святая святых, но не в смысле подобия ветхозаветному храму Соломона (который был разрушен в Иерусалиме после завоевания его мусульманами), а в христианском понимании, как образ Царства Небесного, средоточием которого на земле был именно Гроб Господень - "рая краснейший", то Москва станет как бы "Иерусалимом Начальным".

Окружение Бориса Годунова воспротивилось этому замыслу. Царя обвинили в намерении разрушить уже имеющуюся святыню Москвы, а также в гордыне. Время смуты и смерть Бориса окончательно сорвали его намерение. Видимо, глубинная суть происшедшего была в том, что в Московском Кремле уже был создан соборный символ "Святая святых". Он состоял из Спасского собора Воскресения и Рождества Христова при Иване Великом (образ Гроба Господня), Успенского собора, престольный праздник которого соединялся с празднованием иконы св. Софии Премудрости Божией Новгородского извода (образ св. Софии Константинополя) и собора Двенадцати Апостолов (образ святой Апостольской церкви). Этот прикровенный символ вполне соответствовал стремлению древних христиан охранить свои святыни от кощунства иноверцев.

В середине XVII века патриарх Никон снова чуть приоткрыл завесу символической тайны столицы, построив возле Москвы монастырь "Новый Иерусалим" с обустройством прилегающих к нему земель во образ палестинской святой Земли. До сих пор эти впечатляющие, величественные копии святых мест и храма Гроба Господня украшают подмосковную Истру. Столица же осталась с прежними святынями - Успенским собором, символом Небесного Града, и рядом - Воскресенским собором "под колоколы", очень отдаленно напоминающим иерусалимский храм.

С этими двумя попытками царя Бориса и патриарха Никона в XVII веке создания в Москве не столь прикровенных, но ясных всему миру символов, раскрывающих значение русской столицы, удивительным образом связаны исторически две крупнейшие смуты, потрясшие до основания русское Государство: Смутное время конца XVI - начала XVII века с крушением царской династии, развалом Государственности, нашествием иноземцев и церковный раскол середины XVII века.

Из святых мест, окружающих Иерусалим, наиболее яркое образное воплощение в структуре Москвы получили Гефсиманский сад и часовня на месте Вознесения Господня. Гефсиманский сад расположен вдоль восточных стен Иерусалима и отделен от них долиной потока Кедров. К саду вели Золотые и Гефсиманские ворота. Главной христианской святыней, расположенной в Гефсиманском саду, стал Погребальный вертеп Божией Матери. За Гефсиманией на восток, на одной оси с Золотыми воротами находится часовня, построенная на месте Вознесения Господня и имеющая центрическую восьмигранную форму. Место погребения Богородицы связано духовно с праздником Ее Успения, который христиане воспринимают не столько как конец Ее земной жизни, сколько как начало прославления Божией Матери - Царицы Церкви Небесной и земной.

В Москве под стенами Кремля с юга, отделенный долиной Москвы-реки, располагался Большой Государев Сад (Царицын Луг), в котором находилась церковь Софии Премудрости Божией. Как уже говорилось, празднование иконы св. Софии свершается в день Успения Божией Матери, а само богословское толкование иконы св. Софии на Руси связывает ее не только с образом ЛоГоса-Христа, но и с образом Богородицы-Церкви, через которую Он воплотился. Таким образом, в Москве ось от Спасских ("Золотых") ворот на Царицын Луг ("Гефсиманию") оказалась обращена не на восток, а на юг, в Замоскворечье. Если продолжить эту ось дальше, то она окажется направленной на церковь Вознесения в Коломенском, построенную также в виде центричного восьмигранного шатрового храма.

И хотя расстояние, отделяющее ее от Кремля, значительно больше, чем расстояние от стен Иерусалима до Вознесенской часовни, шатер Коломенского Вознесения был хорошо виден из Кремля.

Не только православные, но и католики хорошо I понимали духовное значение Москвы, ее символические трансформации. Указанные элементы структуры, градостроительной композиции свидетельствуют о сознательном устроении города, в частности, по образу мировой христианской столицы Иерусалима.

Неслучайно поляк Маскевич, бывший участником и свидетелем нападения на Москву польских войск во главе с Дмитрием Самозванцем в начале XVII века, К записал: "Итак, мы снова запалили ее, по изречению Псалмопевца: "Град Господень измету, да ничтоже в В нем останется".

Сколько же раз врагам хотелось, чтобы в нем ничего не осталось!

Место зарождения концепции "Трех Римов" - Италия. В древнейшем варианте это сначала цепочка городов: Троя - Рим - Константинополь. Герой погибшей Трои Эней переезжает в Лациум, где его потомок Ромул основывает Рим. Позднее император Константин Великий, приняв христианство, основывает Царьград поближе к иерусалимским святыням.

Христианское осмысление концепции выбило затем из триады Трою. На первое место стал христианский Рим - первая столица огромной "мировой" империи, а после ее распада на две части и погрома варварами Западной империи "вторым Римом" стал Константинополь.

Поиск "третьего Рима" начался в ХII веке. Обычно это случалось в моменты неудачных войн, даже временного падения "Рима второго", например, с завоеванием в 1204 году его крестоносцами, в нем хозяйничали латинские патриархи в1211-1261 годах. В Европе возникает несколько центров, претендующих на столь серьезную и ответственную роль третьей мировой христианской столицы.

В ХП - ХШ веках немецкие рукописи сообщают о возникновении "Третьего Рима" в Германии. Им называют Трир, в котором еще при разделении Римской империи на Западную и Восточную проживали иногда императоры Западной империи. Во второй половине ХIII века на роль "Третьего Рима" стало претендовать Тырново - столица Второго Болгарского царства: здесь при крупном Государстве объединились воедино царская и церковная власть (в лице патриарха). Возможно, на такую же роль прикровенно претендовал и Киев, строившийся во многом подобным Константинополю (храм св. Софии, Золотые ворота и проч.).

Но Киев в 1240 году был разгромлен монгольскими ордами, в конце XIII века (после 1273 года) распалась на мелкие княжества Германская империя, затем в 1396 году Болгарию завоевали турки, наконец, в 1453 году турками был взят штурмом и Константинополь. Но идея "Третьего Рима" не умерла. "Святой Дух дышит, где хочет", и поэтому идея возобновилась в Московской Руси.

Перенос в 1325 году митрополичьей кафедры в Москву из Владимира стал началом возвышения города как Государственного и религиозного центра, как стольного города русской земли, а затем и русского централизованного Государства. Причиной развития идеи уже в московском Государстве послужило событие 1439 года. Погибавшая под натиском турок Византийская империя, стремясь получить поддержку христианских стран католической Европы, подписала на Флорентийском соборе акт об унии Восточной и Западной церквей с признанием Греческой церковью католических догматов, главенства Римского Папы.

Первым возмутился и отверг неравноправный союз Василий II. Созванный по инициативе великого князя в 1441 году собор русских иерархов низложил подписавшего унию русского митрополита Исидора (грека по национальности) и избрал нового представителя русской церкви: митрополит Иона стал первым автокефальным митрополитом Руси. Василий II извещал об этом константинопольского патриарха: "Мы убо худи, Богом наставляеми, ни во что же вменихом его и самого (Исидора) и принесенное им злочестие (унию) отвергохом, яко изсохл травную. От того же паки времени попечение начахом имети о своем православии, о безсмертных наших душах и ча-сех смертных, и о престании нашем в он - будущий страшный день судный пред Судящим вся сокровенная и наша дневная мысли и дела". А с падением в 1453 году Константинополя "греческое православие ся изрушило" - говорил уже сын Василия II - Иван III.

Окончательное освоБождение русской земли от татаро-монгольского ига поставило уже напрямую перед Московским Государством "вопрос о осмыслении своего исторического бытия и назначения. Именно тогда-то и была трансплантирована из Византии и нашла у нас почву боГословская мысль о "Третьем Риме" (Макарий Веретенников). Идея действительно стала быстро развиваться, следуя параллельно развитию исторических событий: 1473 год - брак Ивана Ш с византийской принцессой Софией Палеолог и принятие в качестве Государственного герба Византийской империи - двуглавого орла, 1480 - освоБождение от ига, 1498 - попытка Ивана III венчать на царство своего внука Дмитрия... Тогда же в Иосифо-Волоколамском монастыре был создан хронограф, по смыслу которого весь мировой исторический процесс сводился к Московской Руси. Сам игумен монастыря Иосиф положил много сил на укрепление Государства и чистоты православия.

Идея "Москва - Третий Рим" стала на Руси общеизвестной и признанной при сыне Василия III царе Иване Грозном, когда после 1547 года Московское Государство стало царством. Автор "Истории о Казанском взятии" подтверждает это так: "И возсия ныне стольный и преславный град Москва, яко второй Киев, - не усрамлюжеся и не буду виновен нарещи того, - и Третий новый великий Рим, провозсиявший в последние лета, яко великое солнце в велицей нашей русской земли во всех градех и во всех людех страны сея красуяся и просвещался, пестрыми звездами украшена и православием непоколебима".

При устроении Патриаршества в 1589 году на Руси вселенский патриарх Иеремия подтвердил своей подписью духовно уже совершившийся переход к русской земле роли "Третьего Рима". Другие греческие патриархи, иерархи, хотя давно уже были стеснены под игом турок и влачили нищенское существование, не одобрили возвышения огромного, сильного и, главное, свободного Государства, не захотели сами отдать первенства. И все же коронование в "третьем Риме" стало совершаться, как в Риме Первом и Риме Втором (до 1453 года). Идея "Москва - Третий Рим" сыграла свою роль в развитии русского державного самосознания, возвышения русского централизованного Государства.

Не только православные, но и католики хорошо осознавали возраставшее духовное значение Москвы в мире, фактически ставшей центром всего православия. Державная и религиозная идея духовного преемства Москвой роли "Третьего Рима" от Первого и Второго Рима нашла свое воплощение в градостроительной структуре и образе столицы. Сравнительное исследование всех трех городов позволяет выявить эти элементы.

Когда Константин Великий перенес в начале IV века столицу из Рима в Византию, то основными символами градостроительной преемственности явились два характерных признака первой столицы империи: "семь холмов" и "Roma Guadrata" (Римский Квадрат) на Палатинском холме. Кроме того, улицы и площади "Нового Рима" были размерены "на римский обычай", то есть по устоявшимся исстари еще от этрусков правилам. Да и архитектура жилых домов, дворов именитых римлян, переселенных в новую столицу, точно копировалась с римских дворцов.

Наличие в ландшафте Константинополя семи холмов, подобных римским, воспринималось настолько важной чертой, что оказалось занесенной во все сказания об основании нового города и даже стало причиной одного из его названий "Седмихолмый". При этом главными холмами в обеих столицах считались места древнейших цитаделей: в Риме - Палатинский холм, в Константинополе - Акрополь Византия. Именно на этих холмах располагались комплексы императорских дворцов. Н.П. Кондаков отмечал большое сходство их планировки, композиции, функциональной структуры, связей с окружающими ландшафтом и столичными постройками.

Одним из важных символов был также Милий, воздвигнутый в Константинополе на площади Августеон перед западным входом в храм св. Софии по подобию с римским позолоченным Милиарием (мильным столбом), от которого измерялись расстояния до всех пределов Римской, затем Византийской империй.

Но Константинополь возводился также с сильной ориентацией на Иерусалим, на его христианские святыни и реликвии. Поэтому возведенный императором Константином, а особенно перестроенный Юстинианом храм св. Софии был ориентирован на воспроизведение элементов храма Гроба Господня. В Константинополь было перемещено множество христианских святынь, хотя в конкретном расположении их не усматривается стремления к воспроизводству реальной топографии Иерусалима или святой земли.

При градостроительном осмыслении Москвы как "Третьего Рима" в XVI - XVII веках стали выявлять в первую очередь "семь холмов". Прямых документов, перечислявших бы эти холмы, нет. В московском рельефе вообще нет ярко выраженных холмов, что подчеркивает условность, символичность уподобления столицы Руси столицам Римских империй по этому критерию. И все же попытки указания семи холмов делались и делаются поныне (М.П. Кудрявцев).

На Кремлевском центральном холме комплекс палат и сооружений царского дворца стал квадратным в плане. Возможно, он имел своим прообразом и "Кота Guadrata" на Палатинском холме (Палатийский дворец римских императоров) и царский дворец в Константинополе. Второй Рим и Третий имели различные по формам главные соборные храмы с различными посвящениями. Однако Московский Успенский собор в народе часто именовался святой Софией, поскольку в день Успения Богородицы (15/28 августа) праздновалась икона св. Софии Новгородского извода.

Гербом Руси стал византийский двуглавый орел, но на его груди поместили герб Москвы - св. Георгия Победоносца, убивающего змия. Двуглавый орел увенчал все правительственные здания и сооружения Москвы: царские дворцы, приказы, деловые дворы, подворья, воротные башни Кремля, Китай-города, Белого - Царева города, Скородома, шатры ворот Всех-святского моста и, конечно, многие постройки загородных царских дворцов. С цареградских построек на берегу Босфора все двуглавые орлы как бы перелетели на царствующеградские здания на реке Москве. Константинопольский патриарх Иеремия согласился, что Патриаршество на Руси учреждено решением "всего освященнаго собора Российскаго и Греческаго царствия" (так, - в единственном числе). Тем самым подтверждалось международное согласие перехода в Россию древнего византийского герба, и объяснялись последующие политические притязания русских царей на преемственность византийского престола.

Во Втором Риме парадные Золотые ворота были построены и названы по подобию с Золотыми воротами Иерусалима. Ворота святого Города были славны совершенным через них Входом Господним в Иерусалим перед праздником Пасхи. В христианский период еще с IV века в память об этом установилась традиция торжественного входа патриарха со множеством народа через Золотые ворота Иерусалима в неделю Ваий. Позднее, в XV веке турки закрыли ворота, но раз в год, - именно в неделю Ваий, позволяли патриарху проводить праздник Входа Господня в Иерусалим, затем ворота совсем заложили камнем.

В Константинополе по условиям его мысового положения Золотые ворота были построены не с востока, а с запада города и совмещены здесь с Семибашенным замком, напоминавшим замок Давидов в Иерусалиме. Однако константинопольские парадные ворота служили исключительно для триумфальных, торжественных, победоносных входов византийских императоров.

Подобные символы появились и в Москве. В юго-западном углу Белого - Царева города была выстроена единственная семиверховая башня, напоминавшая цареградский Семибашенный замок - Гептапиргий. А символ и функцию Золотых ворот приняла на себя Спасская башня и ворота Кремля, обретая двоякий смысл. Первый был связан с празднованием Входа [ Господня в Иерусалим, второй - с триумфальным входом в Кремль царей, как во втором Риме.

Лобное место Москвы по своему градостроительному значению также соединило в себе две традиции: римско-византийскую - установка на главной площади города Милиария - своеобразного центра империи, "среды" Государства, начала отсчета всех расстояний; и христианскую традицию почитания Иерусалима 1 центром земли, а места распятия Христова как "среды земли". В храме Гроба Господня, - указывал Даниил, - есть возле стены за олтарем пуп земный. Создана ж над ним камора, а горе написан Христос мусиею. И глаголет грамата: "Се пядью Моею измерих Небо, а дланью - землю". В "Книге Большому чертежу" все расстояния до городов русского Государства даны от Лобного места Москвы, так же как от римских "Милиариев".

Наш Царственный летописец записал под 1453 годом об обороне Константинополя: "Царь повеле... разделити воином градския стены, и стрельницы, и врата; такоже и всех людей, и колоколы ратныя на всех сторонах изстави, да кождо их ведает и хранит свою страну..." В Московском Кремле возле Спасских, Троицких и Тайницких ворот на трех его стенах были поставлены башенки для ратных (сполошных) колоколов. Из этих небольших памятников о Втором Риме доныне сохранилась только Царская башенка возле Спасских ворот.

В Москве существовала память о Втором Риме и в других местах. Так одна из главных дорог - Владимирка подходила к Москве возле Андроникова монастыря, стоявшего на речке Золотой Рожок. Речка была названа еще в XIV веке митрополитом Алексием в память о Константинопольской бухте Золотой Рог. Далее по пути в Москву возле реки Яузы находилась Греческая слобода. Еще дальше, уже в стене Белого -Царева города стоял монастырь Иоанна Предтечи -соответствовавший в Царьграде монастырю Иоанна Предтечи, стоявшему после входа в город на берегу бухты Золотой Рог...

С точки зрения идеи устройства "Третьего Рима" можно легко понять цель массового привлечения в Москву иностранных специалистов, в первую очередь, мастеров из Первого Рима (итальянцев) и Рима Второго (греков, особенно иконописцев, стенописцев...). Отовсюду приглашались зодчие, каменщики, резчики, чеканщики... Это были не только итальянцы, греки, но также сербы, болгары, немцы, англичане, шведы, татары... Как Первый Рим и Второй, Москву строили "разных орд люди". Строили столицу православного христианского мира "все языцы" земли. В этом отношении Москву, Московский Кремль можно сравнивать не только с Римом и Константинополем, но и с Вавилоном, Александрией, возводившимися тысячами людей из разных стран и земель.

Однако коренное отличие строительства Москвы в XV - XVII веках заключалось в том, что ее художники и строители были не рабы, не пленники, а приглашенные мастера, равные по положению тем, кто их пригласил. "Третий Рим" воздвигался на совершенно иных, христианских духовных началах, исходя из идеи изначального родства народов и их культур.

Как результат, идея "Москва - Третий Рим" привела постепенно к созданию в центре столицы своеобразного комплекса, символизирующего духовное единство всего человечества, отражающего "стремление связать историю Московского Государства со всемирной историей, показать "избранность" Московского Государства, являющеГося предметом "Божественного домостроительства"; эта идея подкрепляется многочисленными аналогиями из ветхозаветной истории, истории Вавилонского и Персидского царств, монархии Александра Македонского, наконец, Римской и Византийской империй" (Подобедова О.). Центром этого комплекса стал Кремль.

В росписях соборов и дворцов, в предметах утвари и книгах, собранных из разных стран, воплощена идея объединения духовных откровений мира. Как преддверие христианства, встречают входящих на паперть Благовещенского собора изображения ветхозаветных греческих и римских поэтов: Гомера, Платона, Аристотеля, Вергилия и других, затем образы Сивилл на соборных вратах.

В живописи Царского дворца мы встречаем образы Гедеона, Иисуса Навина, Дария Первого, Александра Македонского... Исследователи этих росписей рассматривали их лишь под углом зрения воинской символики и политической идеи самодержавия. Однако выбор конкретных исторических фигур убеждает в том, что задача росписей была более значительна. Это образы создателей крупнейших в истории человечества империй, объединявших множество народов и сливавших воедино множество культур. Духовная идея единства с Востоком предстает в образах византийского царя Константина и матери его Елены в росписях Успенского собора и царевича Иосафа Индийского в алтаре собора.

В Священном Писании упоминаются два Иерусалима: земной и Небесный. Они соотносятся друг с другом как образ и Первообраз. Поэтому для христианского духовного сознания было естественным стремление устроить земной город как градостроительную икону во образ небесного Первообраза. В наиболее развитом виде это нашло выражение в градостроительной структуре и образе Москвы. Мысль эта напрямую передана, например, в иконе XVI века "БлаГословенно воинство", где Москва изображена в виде "Небесного Града Сиона".

Наиболее подробное описание "Небесного Иерусалима" находится в последних трех главах Апокалипсиса св. Иоанна БоГослова. Сравнение содержащихся в нем сведений с композиционно-пространственной структурой Москвы, сложившейся к XVII веку, дает возможность проследить совпадение ряда существенных черт структуры Москвы и Небесного Града.

"Град святой Иерусалим нов... имущ стену велику и высоку, имущ врат дванадесять...: от востока врата троя и от севера врата троя, от юга врата троя и от запада врата троя". Структура московских стен Скоро-дома полностью соответствует этому описанию не только по числу больших, как правило, трехшатро-вых ворот, но и по распределению их по четырем группам дорог, соответствующим сторонам света. Такое же число и расположение ворот - в более ранней системе стен Белого - Царева города, окружающих посад с востока, севера и запада, на юго-востоке и юго-западе примыкающих к южной москворецкой линии стен Кремля и Китай-города. В этом внешнем для московского посада XVI века периметре каменных стен было также по трое ворот на четыре стороны света. Москва дважды окольцовывалась "двенадцативоротными стенами Небесного Града", сначала каменной, затем деревянной.

"И Град на четыре углы стоит, и долгота его толика есть, елика же и широта". Длина оси Скородома север-юг составляет 4 километра 800 метров, а оси запад-восток - 4 километра 700 метров, - то есть оси почти равны. В контуре своих стен "четырехугольником" Москва представала более четким образом, нежели Рим, да и сам земной Иерусалим.

При сравнении Москвы с описанием Небесного Града св. Иоанном важно обратить внимание также на образ стен и образ самого города внутри стен: "И бе создание стены его яспис... И основания стены Града всяким драгим камнем украшены бяху". Яспис, по толкованию св. Андрея Кесарийского, "камень зеленого цвета и означает Божественное естество вечноцветущее, живоносное и питающее всех, ибо всякое семя от Него произращает траву, почему и страшно для противников". Устроение стены из ясписа означает - как говорили об этом нередко - "вечно цветущую и неувядаемую жизнь святых. Град - чистое золото по В причине светлости и честности его жителей".

Каждый излом московских улиц, каждый перекре сток и площадь были обязательно отмечены церковью. В большинстве московские церкви имели золотые главы, а остальные - зеленые и синие. Золото И символизировало праведность, Божественный свет и Христа, зеленый - камень яспис - тоже Христа, синий - И небо. Сами церкви XVII века по своей архитектуре явление необычайное. В.Никольский дает такую характеристику общих черт русского зодчества московского периода: "Стремление украсить фасадные части здания всевозможными узорами. Зодчие работают над внешней отделкой своих зданий как ювелиры. Создается целый ряд чрезвычайно замысловатых декоративных форм, всевозможная "каменная резь" и "растеска". Но этого мало: на помощь приходят цвет ные, узорчатые изразцы. Зодчие вставляют их в стены, как драгоценные камни, устраивают целые пояса из этих изразцов, подчас облицовывают ими все на ружные стены... Но и это не удовлетворяет: начинается раскраска оштукатуренных наружных стен построек, своеобразная роспись их "узорами и травами". в Об этом узорочье можно судить по дивной росписи XVII века Троицкого собора на Рву (храма Василия Блаженного), сохранявшейся до 1980 года, по фрагментам изразцовых стен церкви св. Успения в Гончарах, вскрытых из-под поздней штукатурки, церкви св. Григория Неокесарийского в Замоскворечье, по отреставрированному ярусу Теремного дворца в Кремле, по Крутицкому надвратному терему, и вообще по декору всех московских храмов и палат XVII века, дошедших до нас. Слова св. Андрея Кесарийского о камне ясписе полностью разъясняют истинное значение московского "узорочья" в искусстве XVII века и особенно в облике храмов, так как каждая церковь есть "Дом Божий", и потому орнаментика церковных фасадов есть символ цветения, отражения "Божественного естества вечно цветущего". На юге: в Средней Азии, на Ближнем Востоке, в Иерусалиме сады считаются "драгоценными" элементами дворов, поселений, городов. В этом отношении Древняя Москва вся была "наполнена драгоценностя ми" - садами, причем в том крайнем объеме, какой был допустим в огромном средневековом городе. Сад на Руси назывался "Раем". Таким "Раем" и была Древняя Москва, уподоблявшаяся Раю Небесному.

С конца XVI и до конца XVII веков, то есть за одно столетие, в Москве и на ее окраинах возвели около 300 огненных храмов. "Кокошники" этих храмов символизировали огненные небесные силы. Сотни"огнис-тых" храмовых верхов, тысячи "пламевидных" глав увенчанных медными или золотыми крестами, вздымались над Москвой, над крышами ее изб, палат, теремов, над зеленью многочисленных садов. Это был рукотворный "Земной Рай", увенчанный "средой огнистых камней Горы Божией" (Иезекииль, 28.16).

В конце XVII века возник еще один символический "сюжет". Тема небесных сил проявилась не только в огневидных кокошниках, но и в балясинах - "престолах". "Престолами" украшались наличники окон, дверей церквей и палат, завершения - "гребешки" стен ярусных храмов. В это же время получили распространение и ордерные заимствования, особенно древне римского происхождения. Сочетание христианской небесной символики и классических римских ордеров "имперского периода" (в так называемом "нарышкинском барокко") явилось последней творческой разработкой московскими столичными зодчими тем "Небесного Града" и "Третьего Рима". В архитектуре памятников конца XVII века проявился, таким образом, своеобразный синтез двух градостроительных символов Москвы, Небесной и Земной церквей.

Описав стены Небесного Града, св. Иоанн БоГослов так говорит о самой середине его: "И показа ми чисту реку воды животныя, светлу яко кристалл, ис-ходящу от Престола Божия и Агнца. Посреде стогны его и по обаполы реки Древо Животное, иже творит плодов двоенадесяте, на кайждо месяц воздая плод свой". В символической структуре столицы Москва-река уподоблялась образу Реки Жизни. "По обаполы реки" - символ Древа Животна в виде террасных садов Кремля и Большого Государева сада в Замоскворечье. Образ Государева сада на Царицыном лугу связан с представлением о Рае, о Древе Жизни -Христе, и ассоциируется с известной на Руси иконой Пресвятой Богородицы "Вертоград заключенный". Особенно близка была по композиции к образу Царицына луга икона кисти Никиты Павловца - мастера московской оружейной палаты (2-я половина XVII века). Сад изображен на иконе регулярным, подобно московскому. Он расположен на берегу Реки Жизни, в которую выступает полукруглой площадкой, напоминающей амвон. На этой площадке стоит Пресвятая Богородица в царском одеянии и в короне,

которой ее венчают два Ангела. На руках Она держит Предвечного Младенца, со свитком в левой руке.

Видимо, икона мастера Оружейной палаты напрямую связана с тем образом Рая и пребывающего в нем Христа и Его Матери - Церкви, который был создан московским Царицыным лугом с церковью Софии Премудрой Божией в нем. Этот огромный сад перед кафедральным собором всей России можно рассматривать и как явный символ посвящения Пресвятой Деве самой русской земли.

Красная площадь (Троицкая, Лобная) олицетворяла огромный нерукотворный храм. В одном из описаний крестного хода указывалось: "И пришед на Лобное место, ставятся образы как на крылосе". БоГослужение происходило под открытым небом.

В геометрическом центре Москвы, относительно кольца Скородома, стоит собор Троицы на Рву. В XVII столетии его называли иногда "Иерусалимом", на что указывал еще И.Е. Забелин: "Не мало изумлялись Московскому диву и иностранные путешественники старого времени, например, XVII столетия. Они по большей части называли его Иерусалимом, говоря, что так он прозывался в то время и в народе". Когда Троицкий собор рассматривается в ансамбле Красной площади, это - Престол в храме под открытым небом. Но в центре такого пространства, каким является город в пределах Скородома, Троицкий собор становится символом-образом Престола Небесного Града.

На титульном листе Библии 1663 года, гравированной для царя Алексея Михайловича, в окружении ветхозаветных и евангельских сюжетов помещен в центре план Москвы. Под ним герб русского Государства - двуглавый орел, на груди которого вместо традиционного герба Москвы - Георгия Победоносца - помещено изображение царя Алексея Михайловича на коне, убивающего копнем змия. Надписи на титульном листе взяты из книги пророка Исайи: над гербом - "Аз поставих царя с правдою и вси пути его прави"; над планом Москвы - "Востани, востани Иерусалиме и облецыся в крепость мышцы твоея".

Изречения пророка Исайи свидетельствуют о том, что пророчества, взятые именно из его книги, могли быть основой осознания духовной роли Руси и ее столицы, возникшего в русском средневековом обществе. Помещенное над гербом изречение имеет продолжение: "Сей созиждет Град Мой". Существует мнение, что здесь сказалось гордое превозношение царя, отнесшего к себе и своему правлению пророчество о Небесном Граде и Христе (такое предположение само по себе уже примечательно). Однако символика Титульного листа Библии может быть понята и более тонко, в соответствии с утонченной и прикровенной символикой христианского устроения Москвы и всей свято-русской земли.

Столица Руси безусловно мыслилась устрояющейся во образ Небесного Града Иерусалима не столько волею земных царей, сколько Промыслом Христа Царя Неба и Земли. Изображение же Алексея Михайловича в воинском чине, убивающим змия, очень точно соответствует смыслу всеобщего мнения, в том числе и мнения царя, о значении Руси как последнего оплота православия.

Действительно, именно в книге пророка Исайи содержатся пророчества о переходе славы народа Божия на иные народы: "Оставите бо имя ваше в насыщение избранным моим, вас же избиет Господь; работающим же мне наречется имя новое". Здесь говорится и о переходе славы Иерусалима на город с другим именем: "И узрят языцы правду твою, и царие славу твою, и прозовут тя именем новым, им же Господь наименует е".

Таким образом, титульный лист Библии Алексея Михайловича может быть расценен как своеобразный итог, своего рода провозглашение Москвы в качестве нового земного Иерусалима - во образ Иерусалима Небесного.

Ряд предыдущих и последующих совпадений подтверждает мысль о сознательном следовании "пророчествам святых книг", в частности, пророчествам Исайи при строительстве Москвы: стены нового града "созиждут сынове инороднии", "И на стенах твоих Иерусалиме, пристав стражи весь день и всю нощь, иже до конца не премолкнут поминающе Господа".

Строительство в XVII веке патриархом Никоном монастыря "Новый Иерусалим" под Москвой может быть в таком случае не попыткой перенять славу

Москвы, а своеобразным утверждением той же идеи путем переноса к столице градостроительной "иконы" святой Земли, земного Иерусалима. Монастырь находится на пути от Западной Европы к столице и посвящением своим как бы предупреждает путников о существовании далее к юго-востоку самого главного символа Руси. Такая постановка храмов, например, "Входа в Иерусалим" перед городом была в обычае на Руси (Новгород, Суздаль, Кашин, Верея и др.).

Древняя православная Москва была создана всем русским народом на протяжении полутысячелетия, в содружестве с представителями других христианских народов. Народ был творцом уникального, неповторимого города. Он был созидательной силой в этом градостроительном процессе, противоборствуя при этом разрушительным силам природных стихий и враждебным силам соседних народов, врагам-разрушителям.

Наряду с безымянными зодчими, сотнями, тысячами строителей, градостроителей необходимо отдать должное выдающимся "градоздателям", ощутимо способствовавшим восхождению Москвы, особенно князьям и царям: Юрию Долгорукому, Владимиру Всеволодовичу, Даниилу Александровичу, Ивану Калите, Ивану III, Ивану Грозному, Федору Иоанновичу, а также прославленным иерархам свв. Петру, Алексию, Макарию.

Особо следует вспомнить выдающихся московских градостроителей Протасия, Постника-Барму, Федора Коня, не только создавших отдельные святыни, но чрезвычайно своеобразные ансамбли и комплексы.

Но даже из всей этой плеяды выдающихся личностей необходимо отметить творцов московского "Символа Небесного Града". Царь Иван Грозный, митрополит Макарий, зодчий Постник Яковлев создали храм под открытым небом в центре Москвы с Престолом святой Троицы и Градоподобной Сенью над ним (храм Василия Блаженного). Царь Федор Иоаннович,патриарх Иов, зодчий Федор Конь закрепили в конце XVI века замысел создания "Небесного Града" строительством 12-воротного Скородома. Федор Конь начал застраивать затем "Град" огненными храмами.

Соединение в общей градостроительной композиции Москвы символов и образов "Дома Пресвятой Богородицы", "Второго Иерусалима", "Третьего Рима" и "Небесного Града" как бы показывает весь исторический путь христианских Государств и народов к спасительной цели - Царству Небесному. И в этот всеобъемлющий символ Москва включила всю Россию и все мировое градостроительство.

М.П. Кудрявцев, Г.Я. Мокеев



Аватара пользователя
Sergey
Черносотенец

Черносотенец

 

2879



06 апр 2010, 23:53



Православие




Добавить очки репутацииУменьшить очки репутации


Медали: 4


Орден св. апостола Петра (1) За заслуги и труд (II) (1) За иформативность (1) За вклад в развитие ресурса (1)



Вернуться в Сакральная география России


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1

cron